С петрофизикой по жизни.

 

После окончания физико-математического факультета Иркутского Госуниверситета по рекомендации своего учителя профессора Андрея Алексеевича Трескова я получил распределение в Геофизический институт АН СССР на службу атомных взрывов на Дальнем Востоке. Еще весной 1954 г. отправил туда необходимые документы, но ответ все задерживался. Наконец где-то в июле за подписью Пасечника И.П. пришло письмо, в котором мне сообщили, что ГЕОФИАН в моих услугах не нуждается. По неофициальным каналам мне стало известно, что причиной этого явился крупный «дефект» в моей биографии (арест по политическим мотивам в тридцатые годы моих родителей). Поскольку я уже настроился связать свою жизнь с науками о Земле, сразу же по получении письма отправился на кафедру геофизики Горно-Металлургического  института искать счастья там. Но и здесь меня поджидала неудача, так как именно в этот момент кафедру ликвидировали. Пришлось направить свои стопы на ул. Горького 8, где, по имеющейся у меня информации, занимались изучением физических свойств горных пород. Не мудрствуя лукаво, я сразу же зашел в кабинет управляющего трестом «Востокнефтегеофизика» Николая Федоровича Пятчина и заявил о своем желании работать в этом заведении. Он, узнав, что я писал дипломную работу по сейсмологии, предложил поехать в Канск и заняться сейсморазведкой. Но меня этот вариант не устраивал, поскольку моя жена, с двухмесячным ребенком на руках, ехать туда категорически не соглашалась. Вновь встал вопрос работе связанной с исследованием физических свойств пород, но  Пятчин был неумолим. Уже уходя из его кабинета, я бросил фразу о том, что, видимо, мне придется принять предложение А.А.Трескова и заняться делом, к которому не лежала душа: читать в Университете лекции по квантовой механике. Возможно, это сыграло какую-то роль. Пятчин окликнул меня и спросил, не соглашусь ли я поработать до нового года в должности старшего техника. Так 4 августа 1954 года состоялось мое посвящение в петрофизики.

Запомнился и первый день выхода на работу. Утром 5 августа, поднявшись в двухкомнатную квартиру на втором этаже деревянного дома на улице Чайковского, я увидел в темном коридоре сидящего на полу лохматого парня, занятого починкой вакуумного насоса. На мое приветствие новому коллеге, он буркнул, что новых работников им не требуется. Этим человеком оказался начальник партии по изучению физических свойств пород – Сергей Васильевич Ветров, дружба с которым связала нас на многие десятилетия.

Сергей Васильевич, после окончания Казанского университета и службы в армии в Хабаровске, приехал в Иркутск и начал работу в нашей партии весной 1954 года. Мы быстро сблизились не только на работе, но и сдружились семьями. После переезда в Ангарск несколько лет жили в одной двухкомнатной квартире. На протяжении всей жизни я восхищался исключительными человеческими качествами Сергея. Его ничем неколебимая порядочность, глубокое проникновение в дело, которым он занимался, его постоянная готовность придти на помощь при решении различных вопросов, и, в то же время,  скромность, честность и принципиальность снискали ему глубокое уважение всех, кто, так или иначе, сталкивался с ним. Спектр этих людей был очень широк - от простых рабочих до крупных ученых, получивших всеобщее признание.

Сережа был, в дополнение ко всем сказанному, человеком высокой культуры, истинным, так редким в наше время, интеллигентом. Он никогда не навязывал своего мнения, хотя и имел его. Он готов был спорить по существу, но до тех пор, пока спор этот был продуктивен. Он много читал, любил Чехова, мог цитировать по памяти целые абзацы любимых им произведений. Нередко мы собирались у него или у меня дома и слушали, под рюмку водки или коньяка, пластинки на которых был записаны песни или романсы в исполнении Шаляпина, Высоцкого и др. Но неизменной тематикой наших встреч всегда было плодотворное обсуждение проблем, с которыми мы сталкивались на работе.

Благодаря Сергею я быстро вошел в круг молодых специалистов нашего треста, в первую очередь магниторазведчиков и гравиметристов. Среди них выделялись Игорь Иосифович Вайман, блестящий выпускник Казанского Университета, и Виктор Блюменцвайг. Комсомольская организация сблизила с Василием Васильевичем Глассоном (Васей), который был секретарем нашей ячейки, с Марком Мироновичем Мандельбаумом (тогда просто Марком или Мариком). Установились хорошие отношения и со старшими опытными коллегами: Николаем Павловичем Дьячковым и Борисом Алексеевичем Аркадьевым, которые часто давали полезные советы по нашей тематике и делились воспоминаниями о своей прошлой работе. Все мы были увлечены своим делом и стремились максимально совершенствовать технологию своего производства. Тесное общение позволяло всесторонне увидеть целостную картину работы нашего треста и свое место, в общем строю.

В те годы ВГТ входил в состав Миннефтепрома, который строил в Ангарске АНХК. Тресту стали ежегодно выделять около 1000 м²  жилья и производственные помещения. Поэтому в феврале 1955 года было решено перевести туда одной из первых партию по определению физических свойств пород. Весь немудрящий скарб нашей лаборатории на нескольких машинах перебросили к новому месту базирования и разместили в одном из бараков 8-го района (бывшего лагеря), в котором до этого проживали заключенные. Температура в большинстве помещений стояла ниже нуля. Вода замерзала, и работать было невозможно. Лишь в одной из комнат была печка, которую топили всем, чем только было можно. Там все и собирались, обсуждая новости и строя планы на будущее. На работу добирались на трамвае, который в Ангарске только появился. Ходило всего лишь 10 вагонов, попасть в которые было не так просто, так как в промышленную зону ехало этим транспортом большинство работников комбината. От конечной остановки трамвая «Майский вокзал» до своего рабочего барака, если удавалось, ехали автобусом, либо, что было чаще, шли через лес пешком. Иногда трамваи выходили из строя, и из Майска до города приходилось добираться своим ходом. Но нас это особенно не расстраивало, т.к. все были молоды и здоровы. К лету в партии появился, вместо ушедшего нашего хозяйственника Моисея Давыдовича Левита, новый зам - Мартюгов. Его рекомендовал райком партии и поэтому он легко выполнил первое свое задание, добившись нового производственного помещения, находившегося практически в центре города. Это был весьма известный старым ангарчанам дом № 1 по улице Московской. В нем до нас размещались первый смешанный магазин, первая аптека, первая сберкасса, первая почта и другие, важные для рабочего поселка, которым был незадолго до этого Ангарск, организации. Въехав вначале в помещения магазина и почты, мы постепенно овладели всем зданием.

 Партия находилась на авансовой отчетности перед трестом и поэтому часто приходилось ездить в Иркутск для получения денег и согласования различных вопросов. Тогда еще не было Ангарского вокзала, не ходили электрички, а рабочий поезд останавливались в Майске, где на месте нынешнего здания вокзала стояла большая юрта. Как правило, в первом или втором вагоне собиралось много геофизиков и геологов. Обсуждали новости, играли в карты. Два часа, которые шел поезд до Иркутска, пролетали незаметно.

Жизнь у большинства была не столь простой. Зарплату иногда задерживали по три месяца, занять денег было не у кого, а накоплениями еще не обзавелись. Если кому-то удавалось перехватить денег в Иркутске, то, как правило, он делился со всеми по-братски. Но мы и боролись за свои права. Однажды даже написали о нарушениях трудового законодательства в комитет по труду и зарплате Л.М. Кагановичу. Буквально через неделю получили правительственную телеграмму на красном бланке, в которой нас извещали, что в адрес треста переведен 1 млн. рублей. Зарплату мы получили под ворчание Пятчина, но потом все началось с начала.

В качестве жилья каждому из нас предоставили отдельные комнаты в общежитии на улице Восточной. Комнаты выходили в общий коридор, из которого можно было попасть в помещение общей кухни, в общий туалет и душевую. Многие впервые обрели свой собственный угол и были этому очень рады. К тому же открывались широкие возможности для общения и праздничных застолий. Молодость и не испорченность предшествующим комфортом не омрачали нашу жизнь коммунальными ссорами. Наша старейшина Елена Константиновна Денисова, которой в то время исполнилось 37 лет, получила отдельную квартиру в 18 квартале города.

Елена Константиновна Денисова, выпускница физмата Иркутского Университета 1942 г., работала в партии со дня ее образования. Возможно, этому способствовало то, что в университете она училась вместе с Н.Ф. Пятчиным, который был одним из первых начальников нашей партии. Елену Константиновну отличала высокая преданность делу и неукротимый нрав, с которым она доказывала ее. На протяжении многих десятилетий она являлась главным диспетчером в нашей лаборатории, организуя и контролируя всю технологическую цепочку по которой направлялись на исследования все поступающие в партию образцы. Она же была и въедливым контролером качества результатов выполненных анализов и поборником железной дисциплины.  Нередко это приводило к микро конфликтам в коллективе, нежеланию многих сидеть с ней в одной комнате. Единственный человек, с которым она находила общий язык, был я.

В 1956 году в партии появился новый геолог Юрий Владимирович Белугин, бывший фронтовик, окончивший один из ВУЗов на западе СССР и пожелавший работать в Сибири. Он был женат на однокласснице сестры Клары, моей жены, и мы быстро сблизились, несмотря на разницу в возрасте. Юрий был не заурядным человеком, хорошим специалистом и организатором. Именно по этим причинам он, вскоре после перехода Ветрова на работу в гравиметровую экспедицию, был назначен начальником нашей партии. Юрий был легким в общении человеком, без особых комплексов. Иногда он позволял себе и подурачиться. Коронным номером у него было пройтись по коридору треста с палкой колбасы во рту, сопровождая это лошадиным ржанием. С первых дней совместной работы у нас установилось разделение труда. Я взял на себя решение технических вопросов, а Белугин, наряду с администрированием, занимался геологическими проблемами.  Такой тендем оказался достаточно эффективным, и в 1957 году на базе нашего коллектива управляющий трестом Константин Александрович Савинский принял решение об организации комплексного подразделения, подчинив нам партию по массовым поискам уранового сырья, ранее возглавлявшуюся Леонидом Михайловичем Лаврентьевым. Нам было поручено курировать все работы в этом направлении, которые проводились полевыми партиями треста. Мне, как техническому руководителю партии, приходилось много ездить с инспекционными поездками по всем подразделениям. Это позволило достаточно близко познакомиться со многими нашими геофизиками и начальниками партий, тогда еще молодыми людьми, многие из которых в дальнейшем стали крупными руководителями и ведущими специалистами в своей области. Именно в это время состоялось мое знакомство с Виктором Васильевичем Ткаченко, молодым начальником сейсмической партии, недавно приехавшим из Китая. Он был еще не женат, хотя этот вопрос его в тот момент уже волновал. Мы провели вечер, обсуждая ожидающие его перемены, слушая, под рюмку водки, его прекрасную игру на аккордеоне, и пели песни. Так я узнал о его артистических наклонностях. Наутро он тщательно выбритый и подтянутый давал указания отряду, выезжавшему на профиль.

В Канске я впервые встретился с двумя будущими ведущими специалистами нашего треста электроразведчиком Валентином Ивановичем Поспеевым и сейсморазведчиком Борисом Станиславовичем Лукашевичем. В дальнейшем, общение с этими знатоками своего дела, которые охотно делились со мной мыслями о существующих в их работе проблемах, стимулировало наше творческое сотрудничество. Благодаря разговорам с Борисом родилась идея разработки метода построения скоростной модели геологического разреза по материалам механического каротажа скважин. В основу его были положены установленные в нашей лаборатории связи скорости проходки со скоростью распространения продольных упругих волн. Беседы с Валентином способствовали углубленному изучению физической природы электропроводности горных пород и связей их с пористостью пород.

Тесные деловые контакты установились и с гравиметристами, особенно с Игорем Иосифовичем Вайманом. Блестящий специалист Игорь обладал широким кругозором и был признанным авторитетом в области интерпретации потенциальных полей. Многие старые работники помнят бурные заседания НТС треста, посвященные рассмотрению гравиметровых работ. И Игорю в этих интеллектуальных битвах принадлежала не последняя роль. Однако в полемике, даже по вопросам далеким от его специальности, он был очень эмоционален и непримирим, стремясь во что бы то не стало доказать свою правоту. Нередко безапелляционность суждений Игоря приводила к конфликтам.

На протяжении всей своей жизни Игорь увлекался спортом. Он прекрасно играл в шахматы, бегал на лыжах  и совершал многокилометровые заезды на велосипеде. Его всегда отличала хорошая физическая подготовка, что позволяло ему легко преодолевать трудности пеших гравиметрических маршрутов. В 1957 г. он устроил мне экзамен, предложив вместе совершить контрольный маршрут по гравиметровому профилю с целью проверки правильности наблюдений радиометриста, работавшего в его партии, но подотчетного нашей спецпартии. Одновременно он, по-видимому, хотел проверить и меня. Задав высокий темп, Игорь внимательно наблюдал за мной. Надо сказать, что хотя я ранее работал в геологических партиях на съемках миллионного масштаба, где пешие переходы основа работы, тянуться за ним было нелегко. Тем не менее, испытание мне удалось выдержать. После этого наше взаимное уважение только окрепло и, даже, перешло в дружбу.

Почти с самых первых дней своего существования в Ангарске партия превратилась в центр притяжения для многих сотрудников треста, живших в этом городе. Многие полевики проводили в наших помещениях камеральные работы. Это были и сейсмики (Борис Станиславович Лукашевич, Григорий Львович Бернштейн, Изольда Григорьевна Ревкова, Галина Кравцова), и электроразведчики (Василий Иванович Михалевский, Леонид Никоненко), и гравики (Виктор Михайлович Филипов). Некоторые операторы и вычислители полевых партий на зимний период вливались в наш коллектив, поскольку у нас именно в это время было больше всего работы. Многие позднее так и закрепились в партии. К ним можно отнести супругов Царенковых Анну Михайловну и Николая Филипповича, Зинаиду Александровну Петрашевскую, Любовь Николаевну Малыгину, Аграфену Ивановну Филипову, Валентину Николаевну Сыроватскую, Евдокию Васильевну Данько и др. В это же время начали работать в партии Клара Ивановна Турицына и Лидия Александровна Белкина (Федотова). Эти люди на многие годы составили костяк и гордость нашего коллектива.

Молодость, добрые человеческие отношения между людьми и подходящие помещения способствовали проведению именно у нас торжеств и праздничных вечеров всех живших в Ангарске работников треста. Все вместе готовили праздничную газету, различные самодеятельные номера, чаще всего шуточные. Даже Елена Константиновна Дени-сова, которая была старше остальных на 10-15 лет, отваживалась выступать с экзоти-ческим танцем «Кока-Мока», облачившись в черное облекающее трико и натянув на голову капроновые чулки. Все это поднимало настроение, создавало праздничную атмосферу. Заканчивались вечера танцами и хоровым пением. В новый год устраивали детские утренники с чтением стихов, пением и плясками ребятишек и с обязательной раздачей по-дарков. После переезда в Иркутск многие бывшие ангарчане долго и с удовольствием вспоминали эти встречи и добрые времена.

В конце 70-х годов изучение физических свойств начинает проводиться в тесной увязке с исследованиями вещественного состава пород в партии по ядерно-физическим исследованиям ВГТ, возглавляемой Василием Васильевичем Глассоном. Вася Глассон появился в нашем тресте в 1952 году после окончания Ленинградского мореходного училища. В середине 50-х годов, пройдя соответствующую переподготовку, он стал заниматься радиоактивными методами каротажа, а позднее и ядерно-физическими исследованиями горных пород. Благодаря своим исключительным  способностям устанавливать доверительные отношения с людьми Вася довольно быстро приобрел много друзей во ВНИИЯГе и сделал свою партию стартовой площадкой для внедрения работниками этого института самых передовых технологий в производство. Благодаря этому в нашем объединении были внедрены ядерно-физические методы анализа элементного состава  горных пород. Установились тесные творческие связи со старшим научным сотрудником института Риммой Павловной Готтих и Федором Алексеевичем Алексеевым, тогда директором ВНИИЯГа. Заметный вклад во внедрение новых методов анализа элементного состава пород внесли выпускники физмата Иркутского Госуниверситета Евгений Прокопьевич Вязников и Олег Иванович Бархатов.

Тесное взаимодействие двух коллективов обусловило перевод партии по ядерно-физическим исследованиям из Мегета в Ангарск. Началось расширение производственной базы, энергично поддержанное руководством треста и в первую очередь Виктором Васильевичем Ткаченко. Забегая вперед, хочу подчеркнуть огромную роль, которую сыграл Виктор Васильевич в строительстве производственных помещений и жилья для сотрудников треста. В значительной степени благодаря этому удалось сохранить кадры специалистов, многие из которых приехали из европейской части Союза, а также создать предпосылки для формирования современного мощного геофизического объединения. Что же касается нашей партии, то был разработан проект реконструкции основного здания, предусматривающий перепланировку первого и второго этажей, расширение и углубление подвальных помещений, укрепление фундамента, создание эффективной приточно-вытяжной вентиляции, бурение небольших скважин для хранения мощных нейтронных источников и испытания генераторов нейтронов. Работы начались без согласования с владельцем здания – управлением ЖКХ АНХК. Возник конфликт, который разрешился передачей объекта на баланс ВГТ. Надо сказать, что столь существенная перестройка здания в те времена требовала колоссальных усилий с нашей стороны и помощи строителей и хозяйственных служб треста в лице Ионушаса и Белоокого. Постоянно не хватало стройматериалов, оборудования, денег. Приходилось все время балансировать на грани дозволеного, а иногда и переступать ее. Работу выполняла бригада «химиков», которые не только часто нарушали дисциплину, но и допускали более тяжкие проступки. Однажды один из этих работников, поругавшись с товарищами, топором перерубил трубу горячего отопления и вода хлынула в уже отремонтированное помещение. Когда мой заместитель Владимир Георгиевич Гонтарь вечером пришел проверить состояние дел, то обнаружил пустое здание, залитое водой, которая продолжала прибывать. С большим трудом ему удалось добраться до крана в подвале и перекрыть его. Но многомесячный труд маляров и штукатуров был испорчен. Пришлось все начинать сначала. И это был не единственный случай. Много нервной энергии было затрачено на ликвидацию недоразумения, возникшего из-за другого «химика». Он в пьяной драке убил своего собутыльника и попал под следствие. Желая протянуть время, он в «доверительной» беседе сообщил следователю, что мы ведем перестройку дома, используя ворованные материалы. К нам нагрянули сотрудники ОБХСС. Проверка, естественно не подтвердила «сигнал», но стоила нам нескольких бессонных ночей.

С момента образования партии большую роль в ее работе играл геологический анализ и обобщение полученной петрофизической информации. Им занимались многие работавшие в коллективе инженеры и техники-геологи. Наиболее значительный след  оставили Юрий Владимирович Белугин, который после ухода Сергея Васильевича Ветрова возглавлял партию вплоть до 1962 г., Анатолий Михайлович Трапезников, Владимир Викторович Ван Та И, Александр Степанович Медведский, Александр Александрович Демин. Трудами Медведского и Демина на значительно более высокий уровень было поднято геологическое описание кернового материала. На протяжении всех лет существования темы ее куратором являлся главный геолог объединения Марк Миронович Мандельбаум, поддержка которого, советы и рекомендации в значительной степени способствовали успешной деятельности всего коллектива партии. О его роли в становлении и развитии петрофизических исследований в объединении я хочу сказать более подробно.

Как уже говорилось, Марк Миронович после Байкальской экспедиции в конце 1953 года был назначен геологом ЦНИЛ по изучению физических свойств горных пород. Хотя поработать здесь ему пришлось совсем немного, внимание к этому направлению у него сохранилось на всю оставшуюся жизнь. Не случайно в его докторской диссертации значительное место занимает анализ физических свойств пород коллекторов углеводородов. На протяжении многих лет главный геолог нашего объединения был шефом всех тематических работ, поэтому большинство вопросов мне приходилось решать именно с ним. Это сблизило нас и переросло в дружбу, окрепшую особенно после смерти его первой жены Лиды. Мы часто встречались не только на работе, но и в домашней обстановке, где я познакомился с замечательным человеком - его отцом Мироном Ефремовичем. Здесь мне открылись такие качества Марка, которые не проявляются в обычной рабочей обстановке. Я увидел в нем заботливого и внимательного сына, любящего отца и гостеприимного хозяина. Не раз мне довелось убеждаться в его верности в дружбе и готовности всегда придти на помощь. На работе его отличала способность оперативно и конкретно решать большинство вопросов. Часто бывая в его кабинете в 60-70-е годы, я становился свидетелем того, как он одновременно проводил совещание, говорил по городскому телефону и синхронно беседовал с Москвой. Мне это было непостижимо. На мой вопрос как он может существовать в этом сумасшедшем доме, Марк только пожимал плечами и признавался, что, приходя домой, падает на диван и мгновенно засыпает. Эта уникальная способность при первой возможности моментально погружаться в глубокий сон в любое время суток, по-видимому, в немалой степени, способствовала его исключительному творческому долголетию. Я в те годы довольно часто летал с ним в командировки в Москву и всегда поражался его способности только сев в самолет сразу же засыпать. Оказавшись в 6 часов утра в московской гостинице, он быстро раздевался, падал в постель и до 7 часов спокойно спал. В 8 часов мы уже были в министерстве.

Переезд партии Глассона в Ангарск способствовал и организационному объединению двух коллективов, на базе которых была создана Ангарская экспедиция, объединившая ряд подразделений так или иначе связанных с геофизическими исследованиями скважин. В нее, кроме нас, вошли каротажные партии, возглавляемые Николаем Ивановичем Рыхлинским, Виктором Михайловичем  и Валентином Александровичем Ващенко. Совместная работа, постоянные творческие контакты инициировали расширение комплекса изучаемых физических параметров горных пород, углубленные исследования их природы. Для этого требовались новые квалифицированные специалисты. В их поиске важнейшую роль сыграли обширные связи  Глассона и его способность находить нужных  людей. Поддержка руководства объединения и наличие жилищного фонда, получаемого по долевому финансированию строительства в Ангарске, позволили привлечь в наш коллектив новые творческие  силы. Так у Глассона появились Юрий Олимпиевич Федоров и Геннадий Александрович Мусыркин, впоследствии перешедший в нашу партию. Позднее они привлекли на тех же условиях в наш коллектив Геннадия Петровича Шевцова, который по сей день возглавляет петрофизическую лабораторию в Ангарске. Эти люди внесли свежую струю  в нашу работу. Федоров, прирожденный организатор, полностью отдавался  любимому делу, увлекая за собой и остальных. Нередко и мне приходилось испытывать на себе силу его воздействия. В те годы мы работали не от звонка до звонка. Часто засиживались на рабочем месте до 9-10 часов вечера. И тут то мне приходилось выдерживать натиск Юры, который уговаривал выпить кофе и остаться на ночь проводить какой-либо увлекательный эксперимент. Гена Мусыркин  в этом отношении был более спокойным и рассудительным. Ему больше был свойственен системный подход к решению возникающих проблем. Эти его качества привлекали меня, и я обратился к Глассону с просьбой перевести Мусыркина в нашу тему. В тот период Гена уже разочаровался в выполняемой работе и подумывал об увольнении, а я разрабатывал программу дальнейшего развития петрофизических исследований, которая его заинтересовала. Так у нас появился новый начальник участка, а на самом деле руководитель лаборатории. К этому времени комплекс выполняемых в партии исследований необычайно вырос. В работу был запущен, по сути дела, аналитический конвейер, по которому в течение трех месяцев двигался образец. Требовалась четкая организация труда и его объективное нормирование. Геннадий Александрович с этой работой блестяще справился. Но наряду с текущей работой Геной были разработаны и запущены в производство новые методики исследования скоростей продольных и поперечных волн и их поглощения.

Омолодившийся коллектив стал активно участвовать в жизни нашего объединения, особенно спортивной. Под руководством Мусыркина, при неистовом содействии Федорова, наша небольшая партия смогла даже однажды занять первое место в спартакиаде треста. Многие женщины позднее удивлялись тому, что они, ранее никогда не увлекавшиеся спортом, поддались уговорам Гены и приняли участие  в спартакиаде треста.

Гена Мусыркин был очень обстоятельным и надежным человеком и поэтому его выбрали главой народного контроля в нашей экспедиции. В те времена, в отличие от нынешних, контроль за деятельностью предприятия, был многоуровневый. Он включал в себя  и государственную, и партийную, и народную проверку. Последняя была достаточно эффективной силой, ограничивающей легкомыслие (если не было большего) в расходовании государственных средств. Однажды проводя проверку элементной базы в партии Глассона, народный контролер обнаружил недостачу материалов на довольно большую сумму. Поставив в известность Глассона, и выждав положенный месяц, Мусыркин передал материалы в объединение. Проверка бухгалтера-ревизора подтвердила обнаруженный факт, но руководство никак на это не отреагировало. Тогда вмешался городской комитет народного контроля, и Глассон был оштрафован.  Здесь уместно заметить, что в те времена снабжение необходимыми для работы материалами и оборудованием для таких подразделений как наше было очень громоздким и малоэффективным. И поэтому немудрено, что приходилось создавать неучтенный обменный фонд для пополнения требуемой элементной базы для создания новой аппаратуры и ремонта старой, поскольку централизовано требования наши практически не удовлетворялись. По существующему тогда порядку каждая партия  составляла заявку на оборудование и материалы и передавала ее в отдел снабжения объединения. Там формировался сводный документ и отправлялся в наше министерство. В последнем, он вновь делился по специализированным отделам, откуда заявки направлялись в другие министерства, производящие необходимую продукцию. Дальше все раскручивалось в обратном порядке, пока не достигало исполнителя. На этом пути такие маленькие заявочные позиции как наши, чаще всего, терялись. Поэтому, чтобы получить необходимый прибор приходилось специально летать в Москву, отслеживать в министерстве путь своей заявки и добиваться ее удовлетворения. Но бывало, срабатывали и другие механизмы получения новой аппаратуры. Однажды в нашей лаборатории оказался начальник отдела снабжения геофизической оборудованием министерства Леонид Михайлович Гайсинский. Клара Ивановна Турицына, которая в то время занималась изучением скоростных характеристик пород, упрекнула его в том, что министерство не снабжает нас новыми лабораторными приборами. Гайсинский записал это в свой блокнот и через месяц мы получили  два новых прибора ИПА – 59.

Но не только производством мы жили. На протяжении многих лет, начиная с 1955 г., коллектив партии принимал активное участие в сельхозработах.  В 50-е годы эти поездки иногда длились несколько недель. Работали на покосе, заготавливали силос, убирали картофель и другие овощи. Как правило, на работу направлялась молодежь, часто это были только что приехавшие молодые специалисты. Позднее стали практиковаться кратковременные поездки на уборку овощей, чаще всего картофеля. Для нас это было достаточно сложно, т.к. требовалось прибыть в Иркутск к моменту выезда в поле коллектива объединения. Вставали в 5-6 утра, заранее пристраивали где-нибудь детей и на электричке добирались до места сбора. После работы возвращались тем же путем. Многим это было очень трудно. Но большинство покорно несло свой крест. Сказывалось воспитание, полученное в недавние военные годы. Проще нам давались поездки в совхоз Гороховский. В этом случае мы все от Майского вокзала добирались на автобусе до паромной переправы через Ангару, выходили на тракт и поджидали трестовские машины, которые и доставляли нас к месту работ. Работали дружно, довольно быстро делали норму, и, иногда, оставалось время для веселого пикника. Однажды, зайдя в лес, мы обнаружили огромное количество рыжиков. Сняв трико и завязав у него гачи, я в течение полутора-двух часов набрал 4 ведра первосортных грибов.

В середине 70-х годов, по инициативе неутомимого главного геолога, началось наше творческое содружество  с коллективом партии по интерпретации промыслово-геофизи-ческих исследований, возглавляемой Валентином Александровичем Ващенко. Особенно тесным сотрудничество стало после моего переезда в Иркутск. Именно в это время мы вплотную занялись обоснованием оценок методами ГИС подсчетных параметров, используемых при определении запасов нефти и газа.

С этой целью была освоена и внедрена в производственную практику аппаратура для измерения удельного электрического сопротивления, скорости распространения продольных упругих волн и пористости в термобарических условиях пласта. Большую помощь в этом деле нам оказали разработчики установки ИФЕС работники ВНИИГИСа, возглавляемые Вадимом Федоровичем Малининым. В стенах нашей лаборатории была разработана оригинальная методика изучения зависимости электрического сопротивления от влажности пород. Результаты совместных работ со специалистами партии ГИС, включая руководителя работ Валентина Александровича Ващенко, геофизиков Марию Ивановну Мельник, Раису Семеновну Хузину и Нину Тимофеевну Глызину, позволили обосновать подсчетные параметры по Даниловскому, Дулисьминскому, Верхнечонскому и Ковыктинскому месторождениям углеводородного сырья и получили самые высокие оценки экспертов ГКЗ. Особая роль в этих работах принадлежала, конечно, Ващенко. Валентин Александрович начал свою трудовую деятельность в Восточном геофизическом тресте сразу после окончания геологического факультета Грозненского нефтяного института в 1958 году. Пройдя путь от оператора каротажной станции на буровой до начальника тематической партии, он до мельчайших деталей познал все тонкости получения скважинной геофизической информации. Постоянно следя за всеми публикациями, связанными со сферой его интересов, общаясь с ведущими специалистами в области промысловой геофизики, Валентин Александрович вырос в крупнейшего знатока своего дела, обладающего по истине энциклопедическими знаниями. В то же время в нем сохранились черты, присущие многим каротажникам: оперативность и конкретность решения возникающих вопросов. Специалисты геофизических исследования скважин в этом отношении, в чем-то сродни пожарникам. В любое время суток они должны быть готовы к выезду на каротаж скважин, так как остановка бурения последних стоит огромных денег. Полученные кривые должны быть оперативно обработаны, проинтерпретированы и по ним выдано заключение, на основе которого проводятся дальнейшие исследования. Такой вид деятельности формирует в человеке обязательность и умение быстро мобилизовываться. Работая последние годы в тесном контакте с группой Валентина Александровича, я не раз становился свидетелем его разительного превращения при выполнении очередного задания. Передо мной появлялся человек полностью поглощенный предстоящим делом, четко планирующего пути достижения цели и распределяющий обязанности каждого исполнителя. Малейшее нарушение намеченного графика работы вызывало его бурную реакцию, приводящую иногда к незаслуженным упрекам в адрес коллег. Окончание дела ставило все на свои места.

Как я уже упоминал,  в конце 70-х годов мной была разработана программа дальнейшего развития петрофизических исследований, из которой следовала необходимомость  использования  в работе достаточно мощных вычислительных комплексов. Это привело к моему переезду зимой 1982 года в Иркутск и созданию группы специалистов для обработки материалов лабораторных исследований. Каротажники тепло встретили нас и даже  приютили на первое время в своих помещениях. Для работы, прежде всего, требовалось организовать ввод информации  в вычислительные машины. Обсудив со специалистами, в первую очередь с главным идеологом машинной обработки данных в нашем объединении Валерием Валерьевичем Ломтадзе этот вопрос, мы приняли концепцию разработанного в нашем объединении СОДа, и приступили к работе. Предстояло из нескольких сотен сводных журналов, в качестве которых использовались обычные конторские книги, всю имеющуюся у нас информацию занести на магнитные ленты. Для этого была создана специализированная группа, которая занималась исключительно вводом данных в ЭВМ «Сайбер». В нее вошли Т.В. Штарова, Р.С. Вершинина, Т.М. Караулова, временами подключались и другие сотрудники партии. На первых этапах ввод в машину осуществлялся с перфокарт, которые набивались вручную. Это был очень трудоемкий процесс, сопровождавшийся огромным количеством ошибок. Позднее мы перешли на ввод с магнитных лент, но и в этом случае брака в работе было достаточно много. Пришлось разрабатывать специальные программы по выявлению ошибок в формирующейся базе петрофизических данных. В это внесли свой вклад наши математики Т.В. Штарова, Т.М. Караулова и особенно, появившаяся в нашем коллективе позднее, Любовь Михайловна Попова. Возможность машинной обработки результатов позволила нам по новому подойти к представлению материалов по петрофизическому обоснованию интерпретации различных геофизических полей. В эту работу активно включились геофизик  К. И. Турицына и математик Нина Алексеевна Найдич. В то же время мы совершенствовали и систему ввода информации в «Сайбер», а позднее в СМ-2. С появлением  персональных компьютеров Турицыным А.К. была создана программа, обеспечивающая работу автоматизированного рабочего места петрофизика-аналитика. С ее помощью можно было не только проводить первичную обработку результатов различных исследований, но и выполнять анализ правильности полученного материала и сразу после этого заносить его в базу данных. Но, к сожалению, работать этой программе пришлось немногим больше года. Началась перестройка.

Об этом времени, о трудностях этого периода и о людях, сумевших не только выжить самим, но и сохранивших  результаты многолетнего труда большого творческого коллектива, я уже писал в очерке о петрофизических исследованиях в нашем объединении. Здесь же мне хочется сказать несколько слов о человеке, который, несомненно, способствовал возрождению петрофизической лаборатории на новом этапе развития геофизики в нашем регионе. Сотрудничество с ним началось сразу после отъезда в Израиль Григория Львовича Бернштейна. Хотя мы с Гришей были в добрых приятельских отношениях, наш мудрый общий шеф М.М Мандельбаум, зная особенности наших характеров, не считал целесообразным передавать мою партию  в состав Геоинформцентра, хотя я неоднократно ходатайствовал об этом. Переход произошел сразу после назначения руководителем центра Валерия Владимировича Воропанова. Проработав более 15 лет с Валерием Владимировичем, я смог убедиться во многих  его прекрасных качествах, как организатора производства, так и человека. Мне представляется, что успехи Геоинформцентра, во многом обусловлены последовательной политикой его руководителя по внедрению новейших компьютерных технологий при обработке материалов геофизических исследований. В сложнейшие 90-е годы, когда частенько не хватало денег и на зарплату, он упорно изыскивал возможности оплаты современных средств обработки и представления геолого-геофизической информации, включавших как необходимые технические средства, так и программного обеспечения для анализа данных. К нему не сразу пришло понимание важности петрофизического обоснования геологической интерпретации материалов полевых геофизических исследований. Но после проявленного интереса к нашей базе данных  о физических свойствах пород со стороны со стороны сначала японских, а затем и английских геофизиков, Валерий Владимирович активно включился в техническое перевооружение лаборатории в Ангарске. Благодаря этому мы смогли постепенно возродить после почти десятилетнего бездействия работу лаборатории, постепенно наращивания комплекс проводимых исследований и активно расширяя круг заказчиков нашей продукции. Но роль директора ГИЦ в развитии петрофизики не ограничивается только этим. Им был дан импульс в сторону активного внедрения уже накопленных в теме знаний в практику геологической интерпретации результатов геофизических работ. Это стало возможным после приобретения пакета Geolog, позволившего совместно обрабатывать  и анализировать материалы ГИС  и петрофизики, оценивать минеральный и флюидный состав пород, строить геологические модели залежей и т.п. Таким образом, открылось новое направление развития петрофизики в нашем объединении.

 Отдельно хочется сказать о некоторых чертах характера Воропанова – руководителя. Прежде всего, необходимо отметить его высокое чувство ответственности перед людьми. Об этом свидетельствуют его регулярные и содержательные  выступления перед коллективом, в которых он анализировал результаты работ, оценивал перспективы развития и неизменно поддерживал веру в то, что мы будем востребованы и в будущем. В трудные для геологии периоды жизни Валерий Владимирович очень болезненно переживал за судьбу общего для всех нас дела, стараясь максимально облегчить жизнь каждого работника. Я неоднократно был свидетелем его буквально физических страданий, когда возникали задержки в выплате зарплаты сотрудникам ГИЦ. В то же время, он активно стремился поднять дух людей, работающих вместе с ним, организуя, даже в самые тяжелые годы, вечера, посвященные Дню геолога, встрече Нового года и др.  Участие его в этих мероприятиях не было пассивным.  Он выступал как запевала при хоровом исполнении традиционных геологических песен, не уступал молодежи и в танцах. Все это объединяло людей, уводило в какой-то мере от повседневных трудностей жизни, вселяло уверенность в жизнеспособности нашего коллектива.

Завершая свой очерк о людях, так или иначе связанных с петрофизикой, я, с сожалением, убеждаюсь в невозможности сказать обо всех, с кем пересекались наши жизненные пути. Многие из этих людей были очень интересными личностями, прекрасными специалистами в своей области и, несомненно, оказали большое влияние на мое становление в петрофизике, а, следовательно, и на ее развитие в Иркутске. Я благодарен судьбе за эти встречи.